Настоящая леди
Женские вести
В степях Таврических... |
История одной любви
Стоял хмурый ноябрьский день. Дождя не было, но серое, точнее, свинцовое небо висело так низко, что, казалось, давило на плечи. Унылые голые степи, размытая дождями и разбитая телегами дорога, скрип несмазанных колес – все это действовало Фаине на нервы и портило и без того скверное настроение.
Фаня возвращалась к своим родителям, живущим на хуторе в десятке километров от Геническа, и с горечью думала о своей несчастной судьбе. Все это время девушка жила у тетки в городе. Там она два года назад окончила женскую гимназию, а после этого родители, казалось, полностью забыли о существовании дочери. Конечно, они присылали продукты и деньги на ее содержание, но домой не звали. Это очень радовало Фаню, которая, изучив французский язык; танцы, рисование и прочие премудрости, вовсе не желала возвращаться в такую «дыру» и заниматься хозяйством.
Вообще-то девушку звали не Фаина, а Федосья, или Феня. Но она считала себя образованной, культурной и даже «эмансипе», а свое настоящее имя – слишком «тёмным» и некрасивым. И вот уже года три представлялась всем как Фаина. Отец Фани был довольно зажиточным. Он имел несколько гектаров земли и с десяток (целый табун!) лошадей. Правда, в последнее время дела его были не столь хорошо. Белые, красные, зеленые – кого только не видел он за годы гражданской войны! Количество лошадей сильно поуменьшилось. Но война уже подходила к концу – белые отступили в сторону Крыма, и всем было понятно, что пришла новая власть, власть Советов. И уж совсем не понятно было, как жить с этой властью. Возможно, именно поэтому он потребовал возвращения дочери домой – в тяжелое время лучше держаться одной семьей! – и послал за ней в Геническ своего работника, хромого и рябого Гаврилу.
Фане уже исполнилось восемнадцать. Она была статной хохлушкой с темными бровями, пронзительными глазами и длинными вьющимися волосами. Пожалуй, если бы не нос, который был несколько великоват, Фаню можно было бы назвать писаной красавицей. Как любая девушка ее возраста, она мечтала о совершенно необычной, несказанно счастливой будущей жизни где-нибудь в большом красивом городе. Даже Геническ был слишком мелковат и провинциален для нее. Действительно, разве можно жить счастливо в городке с одним единственным бульваром, где по выходными «совершалась» вся культурная жизнь. Обычно барышни усаживались по лавочкам, щелкали подсолнечные семечки, выплевывая их таким образом, что под нижней губой образовывались длинные бороды из шелухи...
Франтоватые парни с прилизанными чубами вышагивали по бульвару, заложив руки за спину, и, выбрав понравившуюся барышню, подходили к ней с неизменной присказкой: «Не хотеться ль вам пройтись там, где мельница вертеться?». Если парень не нравился, девушка отворачивала голову и, выплевывая шелуху от семечек, гордо отвечала: «Не хотеться!»
«Не хотеться – обиженно парировал парень – как хотеться! Без вас сможем обойтеться!» – и шагал дальше, выбирая себе новый «объект». Нет, такая жизнь и такие «развлечения» Фаню не устраивали! Вздыхая, она мечтала о Питере или, на худой конец, о Москве и понимала, что мечтам ее не суждено сбыться. Возвращение на хутор пугало ее, но ослушаться отцовского слова она не могла.
Морщась, Фаина стряхнула комок грязи, попавший из-под колес на ее новое пальто, и вновь погрузилась в свои невеселые думы. Да, отца ослушаться было нельзя. Мать - другое дело. Мать свою Фаня вовсе не уважала. Разве можно допускать, чтобы муж так унижал тебя! Работать как вол, да еще ежегодно ребятишек рожать! Всего у Фани было 18 братьев и сестер. Правда, половина из них умерли во младенчестве, и в живых осталось лишь десять. Фаня помнила, как они болели, и как лечила их соседка – знахарка Мирониха: она толкла в ступке паутинки, куриный помет, разбавляла все это дождевой водой и давала выпить ребенку. Обычно дети после такого «лечения» умирали, но мать никогда не расстраивалась: «Бог дал, Бог и взял!».
«Все! Приехали, хозяйка!» – прервал ее мысли рябой Гаврила. – Тпру, проклятые!»
Встречать Фаню выбежало все семейство – отец, мать, младшие сестренки и братишка. Вместе с отцом из хаты вышел молодой человек в кожаной куртке, штанах-галифе и с новеньким блестящим наганом на поясе. На вид Фаня дала ему около 20 лет, может, чуть старше. Он был высок, широк в плечах, с бритой головой (это было в порядке вещей для того времени, когда мыла было мало, а вшей – много). Но особенно поразили девушку его глаза: карие, обрамленные пушистыми темными ресницами, они были совершенно неправдоподобного размера – таких огромных глаз у мужчин Фаина никогда не видела!
«Это дочь моя, Фенька, – отец явно заискивал перед этим парнем. И уже, обратившись к Фаине. – Это ихнее благородье, офицер красный, Митрий Иваныч»...
- Не Фенька, а Фаина!
- Не благородье и не офицер, а комиссар!
Фаина и комиссар сказали это одновременно – и оба покраснели, смутившись. Отец цыкнул на Фаню и, умильно улыбнувшись молодому комиссару, дескать, извиняйте нас, темных, продолжал: «Они с отрядом ночью приехали – от своих отстали и теперь нагоняют, остановились отдохнуть. Сейчас в хате спят вповалку...» – отец долго еще чего-то говорил, но Фаня его не слышала. Не отрываясь, смотрела она на красавца-комиссара. А он, остолбенелый, – на нее. Уже и мать креститься начала, и отец понимающе крякнул, пожалев, что вызвал дочь именно сегодня – как бы не вышло чего! А они стояли оба, словно пораженные громом...
Весь день у Фани прошел в суете. Отец расспрашивал о городской жизни, затем мать потащила ее показывать соседкам, и те долго охали, качали головами и всплескивали руками, задавали вопросы, а она отвечала невпопад – перед глазами у нее все время стоял комиссар.
«Дмитрий Иванович... Нет, Митя, Митенька, Митюша...» – придумывала она ему ласковые имена и почему-то с тайной надеждой ждала вечера, будто знала, что именно сегодня должно свершиться нечто важное, что перевернет всю ее жизнь.
К вечеру распогодилось: небо расчистилось, ярким заревом полыхнул закат, постепенно стали зажигаться звезды... Фаня всегда любила эти украинские звезды. В степи темно, городские огни не светят, и от этого звезды кажутся большими, близкими: стоит руку протянуть – достанешь! Уже все спали, когда она вышла из хаты и, запрокинув голову, стала глядеть на небо.
- Я тоже люблю звезды! – Феня вздрогнула от неожиданности: рядом с ней стол комиссар. – Когда смотришь на них, всегда думаешь о вечности. Нас с вами не будет на свете, и детей наших, а внуки и правнуки будут стоять и, запрокинув голову, смотреть на это же самое небо. И не будут знать, что точно также стояли их дед с бабкой, молодые и влюбленные...
- Почему это «наши» внуки? И с чего вы взяли будто я влюблена? – тихо прошептала Фаня, как завороженная, глядя в его глаза.
- Потому что вы влюблены в меня, как, впрочем, и я в вас. Я это сегодня сразу понял, лишь только мы увиделись... А «наши внуки»... Просто я вам делаю предложение... У вас целая ночь на размышление – завтра утром мы можем пожениться, а днем мой отряд должен двигаться вперёд.
- А я? – еле слышно прошептала Фаня.
- Вы тоже поедете с нами!
- Быстрый вы какой! – справилась, наконец, Фаня со своими эмоциями. – Я вам согласия еще не давала! И вообще, с чего вы решили, что я соглашусь?
- Согласитесь, – уверенно произнес Митрий, и столько твердости было в его голосе, что Фаня поняла, что еще немного – и она действительно согласиться.
- Но я же вас не знаю совсем, – пыталась она сопротивляться собственным чувствам.
- Мне 23 года. Окончил реальное училище, в 18 году вступил в большевистскую партию, учился на политкурсах... Сейчас воюем, добиваем беляков!.. Отец – священник, братья были с белыми... Где они теперь и что с моей семьей – мне не известно. – Все это он отчеканил на одном выдохе. – Ну вот, теперь не говорите, будто ничего обо мне не знаете. Вы согласны выйти за меня замуж? Впрочем, до утра еще времени много...
Фаня сама не понимала, что происходит с ней. Все было так неожиданно и даже абсурдно. Парень, которого она знает всего полдня, с которым говорит всего несколько минут, делает ей предложение, и она почти согласна! Глупо! И в то же время у нее было такое чувство, что это и есть судьба, и если она откажется сейчас – упустит свое счастье, и вся жизнь ее пойдет наперекосяк.
- Зачем же ждать, – сказала она и сама испугалась своих слов. – Я согласна!
Ночь была ясная и тихая. За разговором они не заметили, как зашли далеко в степь...
Степи! Бескрайние таврические степи и такое же бесконечное небо над головой – им казалось, что в этом мире существуют лишь они двое. Да, наверное, так оно и было тогда...
Когда ранним утром они вернулись домой, их ждали заплаканные глаза матери, свирепый взгляд отца и понимающие ухмылки бойцов-красноармейцев. Дело понятное: молодой комиссар и молоденькая девушка!
- Благословите! – Фаня и Митрий стали на колени перед родителями.
Этого никто не ожидал. Бойцы моментально посерьезнели: уж не рехнулся ли их комиссар. Мать и отец стояли в растерянности, не в силах понять, где же подвох. Секунд через десять мать пришла в себя и ринулась в хату за иконой.
Этим же утром, но несколько часов спустя, молодые возвращались на хутор из города. Они были уже мужем и женой, и у Митрия за пазухой, рядом с партийным билетом, лежали свидетельство об их с Фаиной браке, первый в их совместной жизни документ. Разумеется, они не венчались – жених комиссар! – а расписались «по-советски». Это была первая в советском Геническе свадьба. И «по причине наступившего равноправия», жениху и невесте было предложено объединить свои фамилии в одну. Так, в этот день родилась новая семья и образовалась новая двойная фамилия.
Они ехали счастливые на одном коне по бескрайней таврической степи и не знали, что через две недели их обоих свалит тиф, и только чудом они останутся живы, а в это время в бою с махновцами погибнет весь их отряд. Не знали они, что несколько лет спустя Фанина семья будет раскулачена и сослана в Сибирь, а семья Митрия – на Соловки. Не знали, что еще позже, в страшном 37-м, Митрий не будет репрессирован лишь по чистой случайности: «воронок» придет на следующий день, после его переезда в другой город... Они многого не знали в тот день, и именно поэтому были счастливы!
Это – история любви моих прадедов. С того счастливого дня прошли долгие-долгие годы. Фаина и Дмитрий отметили и серебряную, и золотую, и бриллиантовую свадьбы. Не так давно они умерли, как говорится в хороших сказках, почти в один день. А мы, их правнуки, всё так же смотрим на вечные звезды...
Наталья Грибовская (Носань-Никольская), 1999 год. |
Войти на сайт
Последнее на форуме
-
-
- Introducing Trouble-Free Plans Of car
- в Общение о разном / Здоровье: сохраняем и преумножаем
- 10 ч. 34 мин. назад
-
-
-
- aparat ortodontyczny Warszawa
- в Общение о разном / Красота: остаёмся молодыми!
- 17 ч. 10 мин. назад
-
-
-
- Adding Lean muscle - Exactly why You do not need A...
- в Общение о разном / Красота: остаёмся молодыми!
- 2 дн. 43 мин. назад
-
-
-
- best most news
- в Общение о разном / Отношения: мы и они
- 2 дн. 7 ч. назад
-