Да, в 1998 году я сделала это!

Я избавилась от ненавистных очков!

Прошло 15 лет... Сделала бы я эту операцию снова, повернись время вспять? Пожалуй, да...

Конечно, в 45 лет мне пришлось таки надеть очки – на этот раз «для чтения» и компьютера. Раньше я думала, что, не сделав операцию по исправлению близорукости, я бы с годами обошлась своими силами (минус на плюс – получится зрение 100 процентов!). Однако, наблюдая за своими многочисленными ровесниками-знакомыми, убедилась, что это не так: те, у кого в молодости был «минус», теперь вынуждены таскать с собой ещё и «плюс»...

Кроме того, многие надели «плюсовые» очки еще до 40 лет – а я всё-таки только в 45...

Что будет с моим зрением дальше? Не знаю... Да и никто не знает – мы 15 лет назад были в своём роде первопроходцами, а попросту «подопытными кроликами». Пока «полёт нормальный»...

Если бы у нас делали операции по исправлению теперь уже дальнозоркости – побежала бы первая! Так хочется иметь хорошее зрение! Но – увы...

Впрочем, офтальмология, как писала ещё в 1998 году сразу после операции, «по горячим следам», развивается семимильными шагами. Может, еще и доживём...

МНЕ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНЫ ОЧКИ!

Теперь моя жизнь делится на две неравные половины: 25-летнюю «в очках» и двухнедельную «без очков».

Очки мне не шли даже больше, чем "химия" на голове...

Никогда не могла смириться с очками и всегда знала, что рано или поздно от них избавлюсь. Наука офтальмология шла вперёд семимильными шагами, приближая мою заветную мечту. Наступила эпоха Святослава Фёдорова, я записалась на операцию, но появилось неожиданное препятствие в лице моей мамы, которая встала грудью на пороге и заявила, что только через её труп я что-то сделаю с глазами...

Жизнь мамы была дороже, поэтому пришлось затаиться и ждать очередных побед отечественных офтальмологов. Тем более, по отзывам знакомых, кто испытал их на себе, «фёдоровские» операции были болезненными, особенно после наркоза; сначала оперировали один глаз, затем неделю нужно было носить повязку, после чего наступала очередь второго глаза. При этом были очень серьезные ограничения в физической нагрузке, а малейшая травма глаза могла после этой операции обернуться полной его потерей.

Шли годы, я тихо ненавидела свои очки и ждала. Пока не дождалась. В один прекрасный день мне на глаза попалось объявление, в котором рассказывалось о медицинском научно-исследовательском офтальмологическом центре «Новый взгляд», в котором происходят просто какие-то чудеса: зрение возвращают за какие-то 30 секунд, без боли и крови, а после процедуры (потому что операцией это трудно назвать) можно сразу хоть в тренажерный зал – никаких ограничений и противопоказаний.

Что и говорить – я поняла, что мой час пробил. Только тот, кто носит очки и ненавидит их так же, как я, может меня понять. Мама, конечно, была против. «Все это очень подозрительно, – рассуждала она. – Говорят у них там японский лазер – а почему тогда вся Япония ходит в очках? Почему знаменитые артисты и политики не делают эту операцию – что, у них денег не хватает? И вообще, все это только появилось – нужно лет пять подождать, посмотреть, какие будут последствия, а потом уже думать – делать или не делать».

С мамой очень трудно спорить, поэтому я просто втихомолку записалась по телефону на 14 мая 1998 года в «Новый взгляд» на операцию – и 12 мая вылетела в Москву.

Для тех, кто пойдет по моим стопам, – лучше заранее обеспечить себе тылы в Москве на время операции. Гостиница (хорошая, типа «России») стоит около 300 рублей в сутки, но можно поискать и дешевле. Но лучше найти хоть каких-то знакомых и договориться, что поживете у них недельку (если вы будете делать обычную процедуру стоимостью 440 долларов за один глаз, а если у вас найдется 2.600 долларов за оба глаза, то вам потребуется всего два дня – но об этом позже).

Итак, 14 мая в 10 часов утра я прибыла в Крылатское, где расположен «Новый взгляд», причем громадные буквы видны издалека – ошибиться невозможно. При входе нас, пока ещё очкариков, встретила улыбающаяся медсестра, словно сошедшая с обложки журнала, нацепила на тех из нас, кто пришел сюда первый раз, синие визитки – и отправила «по этапу». После того, как мы узнали подробности предстоящей процедуры, подписали договор и заплатили всю сумму или половину (по желанию), нас принял медперсонал – примерно по 3 человека на каждого пациента. Перед операцией каждый проходит всестороннее исследование на немыслимой аппаратуре – глаза часа четыре проверяют в буквальном смысле вдоль и поперёк. И только потом дают направление в операционную – при этом синюю визитку меняют на розовую.

Я как женщина, которой нужно всё и немедленно, заявила, что хочу сделать в один день оба глаза, чем вызвала в клинике небольшой переполох. Я располагала суммой в 2.600 долларов, то есть второй глаз мне должны были оперировать на следующий день (а не через три дня, как за 800 долларов). Но мне же нужно сразу! И «таможня (в лице главного врача) дала добро», хотя весь персонал потом поглядывал на меня с интересом и некоторым удивлением.

Поскольку мне никогда в жизни ничего не резали, в «накопителе» перед операционной я пребывала в легкой панике. Когда назвали мою фамилию, была готова позорно ретироваться. И только мысль о том, что я стою сейчас на пороге исполнения мечты, удержала от бегства.

Всё проводится под местным обезболиванием – при этом никаких уколов, только капельки в глаз. Доктор, который проводил процедуру, очень подробно рассказывал, что сейчас будет делать, и что я при этом буду чувствовать. Все длилось несколько минут – потому что в моем случае, насколько я поняла, еще срезают роговицу (потом, естественно, водворяют её на место). Компьютер сам выполняет всю работу – врач при этом только слегка придерживает голову пациента. Лазерный луч выжигает необходимую кривизну – при этом самым неприятным является потрескивающий звук и запах паленого. Никаких болезненных и вообще каких-либо ощущений нет.

Примерно так всё и было...

Медсестра с трудом отцепила мои пальцы от края стола и сказала: «Всё готово». Я не поверила – ведь прошло не более 3 минут! «Второй глаз сегодня делать не передумали?» – спросил доктор. Мог бы и не спрашивать – после этого я была готова сделать хоть третий глаз, если бы он у меня был. Меня отправили в холл, где стоят мягкие кожаные кресла и телевизоры, дожидаться результатов операции. Я развлекалась тем, что поочередно закрывала то один, то другой глаз и наблюдала, как на глазах (простите за каламбур) нормализовалось зрение! Там, где оперировали, конечно.

Через час, посмотрев мой глаз на навороченном аппарате, дали добро на второй глаз. Я уже ничего не боялась, поэтому смело улеглась на уже знакомый операционный стол, а во время процедуры мы с хирургом обсуждали преимущества автоматической коробки передач перед механической.

Так получилось, что второй глаз мне оперировал сам хозяин «Нового взгляда», человек, который всё это придумал и организовал, а данный метод коррекции зрения официально получил его имя – Вячеслав Владимирович Куренков (кстати, очень обаятельный и симпатичный молодой человек).

Мой "спаситель" Вячеслав Куренков в 1998 году.

Разумеется, я не могла не взять у него интервью (дня через три, когда можно было уже использовать макияж). А начала с вопроса, который очень волновал мою маму:

- Вячеслав Владимирович, почему вся Япония ходит в очках?

- Дело в том, что Япония – одно из самых густонаселенных государств, в котором самый высокий процент близоруких людей. Япония – очень дорогая страна, а операция по улучшению зрения – не государственная; она направлена на улучшение качества жизни. То есть человек, в принципе, может эту операцию и не делать, а всю жизнь обходиться очками. Государство максимально может оплатить стоимость очков свыше 8 диоптрий. Так что эта операция – личное дело каждого пациента. Кстати, по сравнению с мировыми ценами она у нас не такая дорогостоящая. А вот в той же Японии, к примеру, далеко не каждый может её себе позволить. И вообще, сколько бы этих аппаратов ни было, всё равно всем помочь невозможно, так как далеко не каждый подходит под эту операцию. Так что, всегда будут «люди в очках».

- В чем уникальность этой операции? Почему бы подобные лазеры не поставить во всех офтальмологических кабинетах – хотя бы в областных центрах – чтобы не ездить в Москву. Имеются же «ёедоровские» центры в Хабаровске, ещё где-то…

- Дело не в аппаратах, а в профессионализме сотрудников. Чем больше их будет, тем ниже будет качество операции. Например, наши сотрудники – самые ценные кадры в России. На нашем счету – тысячи операций. Это колоссальный труд не только по численности, но и колоссальный научный опыт. Все данные перерабатываются, мной написана и выпущена книга на эту тему. Научная работа не прекращается. Кстати, несколько дней назад я защитился, и академик Нестеров сказал, что теперь наряду с ленинградской школой, школой Федорова и школой Нестерова, появилась еще и школа Куренкова...

- Я обратила внимание на то, что у вас в основном очень молодой и очень симпатичный коллектив. Откуда вы черпаете свои кадры?

- Коллектив, действительно, молодой, но все сотрудники со стажем. Все проходили сначала обучение по этой технологии, а потом, когда стали профессионалами, наработали очень большой практический опыт.

- Кто придумал саму форму работы с клиентами и пациентами – все эти разноцветные визитки, видеомагнитофоны в коридорах и холлах, бесплатный кофе с бутербродами для всех желающих и т.д.? Или вы это где-то «подсмотрели»?

- Ну, я всегда любил что-то организовывать и делать так, чтобы было удобно мне – а значит, и другим тоже. Поэтому здесь постоянно что-то обновляется и усовершенствуется.

- Как вы относитесь к конкурентной борьбе? Буквально год назад был только ваш центр, а сегодня подобных мест в Москве уже несколько, причем некоторые даже скидки предлагают…Или это открылись ваши филиалы?

- Борьбы как таковой нет и быть не может. Это не наши филиалы, более того, мы с ними даже не сотрудничаем. Всё, что здесь наработано и можно распространить среди врачей-офтальмологов, мы распространяем. Но все основные данные находятся только у нас. Мы знаем, что нужно делать, чтобы действительно был хороший результат, чтобы не было осложнений – ведь любая операция может привести к осложнениям. Прыщ можно выдавить – и умереть… Несколько фирм к нам уже обращались, потому что у них появились большие проблемы: неточные результаты на глазу, гиперкоррекция (например, до операции у человека было зрение – 5, а после операции стало +2). Конечно, необходимо иметь в сочетании целый комплекс знаний – оборудование, диагностический процесс. Ведь, что получишь на диагностике, как это проанализируешь, что заложишь в компьютер, то он и сделает. То есть врач вырабатывает алгоритм, а компьютер с лазером делают то, что запрограммировал врач. Сам компьютер лишен интеллекта, он сам не думает…

Люди, которые организуют подобные клиники, наверное, считают, что это макаронная фабрика. Это не врачи. Они предлагают скидки, как на рынке. Они могут делать эти операции намного дешевле – мы этого делать не будем, потому что дешевая услуга – это дешевая услуга.

Кстати, наши 440 долларов за один глаз – это недорого. И эта операция ничуть не хуже, чем ваша – за 1300 долларов, просто чуть дольше идет восстановление зрения. Конечно, кто более свободно распоряжается своими финансами, может позволить себе и такую операцию, где зрение восстанавливается за один день. А те фирмы, кто делает это «со скидкой», сами оценивают свой уровень.

- Вы не планируете открытие собственных филиалов?

- Нет. Это невозможно, потому что я здесь – главный врач, и все замыкается на мне, я за всем слежу и всё контролирую. Разрываться на две части – это «уполовинивать» свой потенциал и «уполовинивать» свое качество.

- В чём же революционность вашего метода – например, по сравнению с теми же «федоровскими» насечками?

- В том, что любая насечка – даже одна – гораздо более травматична, чем вся наша процедура. При этом результаты у нас и точнее, и стабильнее. Конечно, в своё время и насечки были революцией по сравнению с тем, что человек избавлялся от очков и контактных линз. Но большое количество осложнений подтолкнуло офтальмологов к тому, чтобы уменьшить операционный риск. У нас практически нет осложнений, а если что-то и случается – хоть и крайне редко – мы со всем этим справляемся, и человек получает то, за чем сюда пришел: хорошее зрение...

***

… Когда-то я мечтала о том дне, когда проснусь рано утром – и всё увижу четко. И не нужно будет лихорадочно искать очки, чтобы рассмотреть время на часах. И не видеть себя в зеркале в чем мама родила, но с очками на носу – более глупого зрелища невозможно себе представить.

И вот этот день настал. 15 мая 1998 года. Я открываю глаза – и понимаю, что ничего не вижу... Вообще ничего. В ужасе хватаюсь за лицо, и только тут до меня доходит, что спала я с защитными колпачками на глахах... Но эти несколько секунд я не забуду никогда.

И вот только теперь этот день настал... Спокойно смотрю на часы на противоположной стене. Боже мой, 5 часов утра (никак не перейду на московское время). Подхожу к окну, завернувшись в одеяло, – и впервые за последние 25 лет вижу всё! Даже трещины на асфальте! Даже названия магазинов! Даже кирпичики на соседнем доме! Вижу себя в зеркале, как есть, без очков… Это ничего, что сразу же захотелось сделать пластическую операцию, – зато ВИЖУ!

Прошло две недели, а я в буквальном смысле до сих пор не верю своим глазам. Привыкаю к новой жизни. Точнее, нет – к хорошему привыкаешь быстро. Не могу понять, как жила с плохим зрением всё это время…