Мой рассказ об этой удивительной женщине был опубликован более 10 лет назад в одной из тувинских газет. Мне он дорог потому, что словно ниточка протянулась из далёких 30-х годов прошлого века в наши дни, и я краешком своей судьбы прикоснулась к судьбам двух по-своему великих людей: знаменитого пролетарского писателя и первой акушерки Республики Тыва...

                          ОНА ТАНЦЕВАЛА С МАКСИМОМ ГОРЬКИМ...

Дакый-Сурун Намбыраловна Торжу родилась 8 марта 1911 года в семье бродячего ламы. Родители и не предполагали, с каким замечательным праздником совпадет день ее рождения, и, конечно же, не думали, не гадали они, что имя дочери войдет в историю – не только родной Тувы и России, но даже мировую…

Дакый-Сурун Торжу с близкими. 1986 год.

Не знала об этом и сама Дакый-Сурун. Она была обычной тувинской девушкой – неграмотной, немного диковатой, но, безусловно, с характером: когда в Туве появились первые комсомольцы, Дакый-Сурун, не раздумывая, тоже остригла свои роскошные волосы и надела красную косынку. Не испугалась ни родственников, ни ламы, ни шаманов…

А ветер перемен уже вовсю гулял по Туве. Советская власть принялась за ликвидацию безграмотности у коренного народа, молодежь отправляли учиться в Москву. 20-летняя Дакый-Сурун попала в число восьми девушек, которых отобрали для учебы в «Московском Центральном медицинском техникуме национальных меньшинств» – так он тогда назывался. Девушка сама избрала себе будущую специальность – акушера, и готова была ехать куда угодно, лишь бы выучиться и помогать женщинам…

Об этом Дакый-Сурун мечтала с детства – с того момента, как от родов едва не умерла ее близкая родственница. Молодая жена родного дяди мучалась страшно, долго, почти потеряла ребенка, а Дакый-Сурун, забившись тогда в угол, кусала от страха кулаки, и сама себе мысленно обещала, что, когда вырастет, обязательно научится спасать женщин, облегчать их страдания.

Из восьми тувинских девушек до Саян доехали только пятеро, остальных по дороге «завернули» мужья. Мама сшила Дакый-Сурун новую шубу – красивую, теплую. Подруги над ней смеялись: «Ты что так вырядилась, мы же в Москву едем!». Сами они уже щеголяли в европейской одежде и очень этим гордились.

Девушек сопровождала Варвара Константиновна Конгарова, хакаска по национальности (муж у нее был тувинец). Выдвинулись на санях в марте, да какая в Туве в это время весна! До Абакана ехали 12 дней, ночевали и меняли лошадей на станциях. Вот тогда-то девчонки-пижонки и вспомнили добрым словом тувинскую национальную одежду! Они всю дорогу стучали от холода зубами и страшно завидовали Дакый-Сурун, которая в маминой шубе и горя не знала.

Но самое серьезное испытание ждало тувинских девушек впереди – поезд. Такого дикого ужаса они не испытывали никогда!

Когда паровоз, подъезжая к станции, дал гудок, девушки бросились врассыпную и побежали, куда глаза глядят, не помня себя от страха. Еле-еле Варвара Константиновна собрала  всех в кучу, кое-как затолкала  упирающихся и рыдающих девчонок в вагон, но когда поезд тронулся,  молодые тувинки чуть не попрыгали в окна… Ох, и намучалась тогда с ними Варвара Константиновна!

Если к поезду за восемь дней пути девушки понемногу стали привыкать, то Москва стала для них новым испытанием. Вцепившись друг в друга, они безумными глазами смотрели на огромное количество людей, обступившие их со всех сторон высокие дома, проносящиеся с ревом автомобили… Все это было так не похоже на родную, милую сердцу Туву!

Девушек первым делом отвезли в посольство, накормили, помыли, дали новую европейскую одежду, а все старые вещи сожгли. Долго Дакый-Сурун вспоминала потом мамину шубу…

Шел 1931 год. В медицинском техникуме тувинских девушек первым делом научили читать и писать – ведь письменность в Туве только-только появилась, и еще мало кто ее освоил. Дакый-Сурун, например, в свои 20 лет даже букв не знала.

Но молодость есть молодость: студентки в свободное от учебы время брали уроки танцев – это стоило 10 рублей; по выходным рыли котлованы на строительстве метро… Работать там их никто не заставлял, все происходило абсолютно добровольно: началась первая пятилетка, строили станцию «Арбатская площадь». Денег, за это, разумеется, никто не платил – землю юноши и девушки рыли на голом энтузиазме, с песнями. Как вспоминает сегодня Дакый-Сурун Намбыраловна, все они были очень благодарны советской власти за то, что приехали в Москву, что учатся, что сыты и одеты – вот и старались от чистого сердца…

А в 1933 году девушек медицинского техникума пригласили на вечер в КУВН – Коммунистический университет восточных народов. Туда должен был приехать великий пролетарский писатель Максим Горький – его ждали с трепетом и восторгом.

Дакый-Сурун с подругами сидела в фойе на диване, рассеянно прислушивалась к звукам фокстрота, доносившимся из танцевального зала, - там веселилась молодежь, как вдруг заметила, что к ним направляется немолодой уже мужчина с пышными усами. Он смотрел прямо на нее…

Подошел, поздоровался с каждой девушкой за руку, но обращался исключительно к Дакый-Сурун. В этот момент оркестр заиграл вальс, и усатый незнакомец, будто ждал этого, сразу пригласил девушку на танец…

Нет, не зря Дакый-Сурун платила такие большие деньги учителю танцев,  – вальс у нее получался особенно хорошо. Настоящая восточная красавица, высокая, с длинными стройными ногами, она в буквальном смысле  закружила голову мужчине (в вальсе!), но тот быстро «сдался»: было понятно, что устал, да и вид имел довольно болезненный. Извинившись, незнакомец проводил девушку на место, тяжело присел рядом, достал блокнот и стал Дакый-Сурун обо всем расспрашивать: как зовут, откуда приехала, где учится. Удивился, что письменность в Туве появилась всего шесть лет назад, записал адрес медицинского техникума – Солянка, 14…

В этот момент всех пригласили в актовый зал на встречу с писателем, и незнакомец поспешил откланяться. А через несколько минут Дакый-Сурун увидела его на трибуне – это был Максим Горький… 

Ей тогда казалось, что обращается он исключительно к ней, что только для нее читает отрывки из романа «Мать»… Какая-то искра пробежала тогда между ними, но время было особенное, и каждый из них пошел своей дорогой. Им не суждено было больше встретиться.

В 1934 году Дакый-Сурун вышла замуж за студента экономического факультета Университета народов востока, красавца Ивана Торжу, с которым познакомилась на одном из вечеров. Она тогда не знала, что недобрые люди на родине зло и жестоко пошутили с ее мамой: сказали, что дочь в Москве отдали в рабство к русскому мужчине, и теперь Дакый-Сурун никогда в Туву не вернется. Обезумевшая от горя женщина убегала в степь и выла там, как раненое животное…

Она не могла себе простить, что отпустила свою единственную дочь в чужую сторону, не уберегла, не спрятала. И с каждым днем  ей становилось все хуже и хуже… Сначала ее еще пытались возвращать, а потом махнули рукой.

Когда в 1935 году Дакый-Сурун вернулась с молодым мужем-тувинцем в Кызыл, мать она застала совсем больной: та ее не узнавала, по-прежнему убегала куда-то и все звала свою Дакый-Сурун…

Это было тяжелое испытание для всей семьи, но любовь, забота и терпение близких – и особенно Дакый-Сурун – сделали свое дело. Через несколько лет мама, поверив, что с ее ненаглядной дочерью ничего дурного не случилось, полностью выздоровела и снова могла радоваться жизни…

Дакый-Сурун Торжу, которая в 1935 года пришла работать в Центральную больницу, стала первой в республике тувинской акушеркой – до этого специалистов-медиков приглашали из-за Саян. Исполнилась ее мечта: теперь она помогала женщинам в такой трудный и ответственный в их жизни момент - появление на свет ребенка. А первые роды она приняла у своей же сокурсницы: та познакомилась в Москве с известным режиссером, они полюбили друг друга – и в Туву девушка уехала уже беременной. Когда пришло время рожать, попросила помочь Дакый-Сурун –  как самую верную подружку… 

Тувинки испокон веков рожали мучительно: на коленях, в длинной одежде; руками при этом держались за веревки, натянутые возле входа. В юрте обычно находилась куча народу: лама, шаманы, мужчины-родственники, дети… Они ели и пили, вели разговоры, а женщина была предоставлена сама себе.

Однажды Дакый-Сурун застала такую картину на дальней чабанской стоянке, куда ее вызвали, так как роженица мучилась уже несколько дней: в душной и накуренной юрте собрались все мужчины рода, а изможденная женщина, уже почти без сознания,  буквально висела на веревках, стоя при этом на коленях…

Первым делом Дакый-Сурун выгнала из юрты всех мужчин и уложила женщину на спину. Колени у той были стерты чуть ли не до крови, ноги не разгибались. Юная женщина плакала и говорила, что очень стесняется мужчин и особенно шамана, которого с детства боялась… А уже через несколько минут юрту огласил звонкий крик новорожденного – на свет появился еще один богатырь!

Шаманы болезненно отнеслись к тому, что их «потеснили» при таком прибыльном деле, как роды. Они проклинали Дакый-Сурун, пугали ее всякими напастями, но молодая акушерка только отмахивалась: она знала, что нужна тувинским женщинам, что делает великое и благое дело.

А тем временем семейство Доржу тоже увеличивалось: в 1936 году родилась старшая девочка, но она не прожила и года… В 1937 году появилась на свет Таисия, в 1939 – Ая, в 1942 году – Галина.

Дакый-Сурун свои собственные беременности почти не замечала, помогая другим женщинам. Она ездила по кожуунам, сумонам, дальним стойбищам, забывая о своем состоянии. Как-то, пока помогала женщине родить, у нее самой отошли воды, и только приняла чужого ребенок, тут же прилегла рядом и родила дочь. Уже через два дня Дакый-Сурун снова вышла на работу…

Жизнь в советской стране шла своим чередом. В 1941 году тувинцам стали впервые выдавать паспорта. Паспортисткам, в основном малограмотным женщинам, трудно давались мудреные тувинские слова, и они подошли к процессу «творчески»: меняли некоторые сложные и длинные тувинские имена на простые и короткие русские.

Дакый-Сурун страшно радовалась, что, наконец, получит паспорт, но когда пришла за ним, с удивлением обнаружила, что вместо ее имени в паспорте написано: Торжу Анна Намбыраловна… У нее украли ее имя, данное родителями при рождении!

Обида захлестнула молодую женщину: как же так? Разве так можно? И она отказалась получать такой паспорт!

На следующий день ее вызвали в горисполком и заявили: если она немедленно не получит паспорт, то станет «врагом народа» со всеми вытекающими последствиями…

Что такое быть "врагом народа" в стране Советов, Дакый-Сурун знала. Дома её ждали двое детей, "в проекте" был третий - в такой сиуации "не забалуешь"...

Так Дакый-Сурун стала Анной. Она с грустью вспоминала, как ласково звали ее в Москве: «Таки». В больнице, наоборот, к ней чаще обращались: «Эй, ты!» – никак не могли запомнить и произнести имя. «Ну что ж, Анна – так Анна, – подумала Дакый-Сурун. – Но только по паспорту!».

Если у человека отнять его имя – что тогда останется?..

Вообще с советской властью у семьи Торжу как-то отношения не складывались. Умный и образованный тувинец Иван Торжу «не вписывался» в образ темного и забитого коренного жителя, его активная жена (к тому же отличный специалист) – тем более.

Молодая семья. 1948 год.

14 мая 1941 года Ивана Ивандеевича Торжу назначают председателем РАЙПО в селе Бай-хаак, 22 июня начинается Великая Отечественная война, а уже через несколько дней председателя РАЙПО обвиняют в порче госимущества и бросают в тюрьму…

Он провел там полгода, каким-то немыслимым образом сумел доказать свою невиновность, но вышел больным, истощенным и морально опустошенным. В тюрьме над ним издевались, всячески унижали. От этого удара судьбы Иван Ивандеевич так никогда полностью и не оправился…

В 1942 году вся семья Ивана Торжу попала в «черный список»: каждого могли посадить в любой момент. Дакый-Сурун знала: если будет работать плохо, ее уберут. Вот и старалась изо всех сил, хотя разве могла она, спасая женщин, делать что-то плохо?..

У самой в жизни тоже было не все гладко: когда средняя дочь Ая была еще в утробе, ее, даже не родившуюся, проклял старый лама, которого Дакый-Сурун так же, как и всех, выгнала однажды из юрты, где рожала жена чабана. Она бы не обратила внимания на это проклятие – Тува была уже другой, но сначала крошечная Ая заболела пневмонией, и у нее не стало половины легкого; в полтора года девочка упала в погреб и сломала позвоночник – до самой школы не могла ходить… Да  и потом на Аю постоянно сваливались различные несчастья, и Дакый-Сурун нет-нет, да и вспомнит того ламу: что же ты наделал, старый злодей?..

В роддоме Дакый-Сурун Намбыраловна Торжу проработала до 1946 года, потом перешла во вновь открывшуюся женскую консультацию, где обслуживала в основном медицинских работниц, - об ее опыте и «золотых руках» в Туве ходили легенды, все хотели попасть только к Торжу! Она вела учет беременных женщин, осуществляла патронаж, делала процедуры…

В 1960 году ее подозвали к телефону взволнованные коллеги: звонил сам Степан Агбанович Сарыг-оол, известный тувинский писатель! Начал он издалека:

- Дакый-Сурун Намбыраловна, ты в 1933 году в Москве была?

- Была…

- С Горьким встречалсь?

- Встречалась… А что случилось-то?

- Тогда слушай…

И Степан Агбанович зачитал ей абзац из тома Собрания сочинений Максима Горького, где Алесей Максимович вспоминал о той их встрече, оставив запись в дневнике: «Танцевал с тувинской девушкой. Она высока, стройна, ноги у нее, как электрические столбы. Думаю, что она на этих ногах еще черт знает сколько лет простоит»...  

Так и вышло – жизнь Дакый-Сурун оказалось долгой...

А тогда она стояла с телефонной трубкой в руке, совершенно ошарашенная, и не могла поверить в то, что услышала. Великий писатель Максим Горький не забыл о той случайной, мимолетной встрече с тувинской девушкой. Он запомнил ее и по-своему увековечил…

Благодаря Степану Сарыг-оолу, вскоре об этом узнала вся Тува – на Дакый-Сурун сбегались смотреть все, кому не лень; она стала местной знаменитостью. Люди не верили, что такое может быть, что про их землячку написал сам Горький! Дакый-Сурун стали приглашать на бесконечные встречи, у нее брали интервью, заставляли вновь и вновь вспоминать далекий 1933 год, этот ее танец со знаменитым писателем…

В Москве после этого Дакый-Сурун Намбыраловна была всего один раз – в середине 60-х ездила с мужем отдыхать в подмосковный санаторий «Удельный». Проехалась в метро, которое сама же когда-то строила, вышла на своей любимой станции «Арбатская площадь»…

Как же сильно изменилась за эти годы столица! Но изменилась и сама Дакый-Сурун: она больше не была дикой неграмотной тувинкой, готовой от ужаса выпрыгнуть на ходу из поезда. Это была сильная, уверенная в себе женщина, великолепный специалист. У нее было трое замечательных дочерей – Таисия, Ая и Галина, а также любимый приемный сын Калзан. Все ее дети имели высшее образование...

Туву уже никто не считал отсталой республикой, женщины давно не рожали на коленях, привязанные веревками у входа юрты, ламы не проклинали врачей…

Жизнь текла, как воды Енисея. В 1965 году Дакый-Сурун Намбыраловна Торжу ушла на пенсию, помогала воспитывать внуков. Старшая дочь Таисия - педагог, у нее трое детей; младшая Галина – инженер-связист, вырастила двоих детей. Все внуки бабушки Дакый-Сурун тоже имеют высшее образование.

Средняя дочь, Ая, врач по профессии, стала настоящим ангелом-хранителем для всех своих многочисленных родственников, и в первую очередь, конечно, для мамы. А еще Ая Ивановна ведет домашний архив, в котором любовно собраны все документальные свидетельства долгой и интересной жизни их семьи.

Глава семьи, Иван Ивандеевич Торжу, обладал ярко выраженным литературным даром: он сочинял великолепные стихи, на которые даже написано несколько песен. Их поют до сих пор и почему-то считают народными...

Вообще семья Ивана Торжу считалась настолько образцово-показательной, что его попросили написать книгу о воспитании детей! И он написал – эта книга также хранится в архиве…

Когда Дакый-Сурун Намбыраловна Торжу отмечала 90-й день рождения, собрались все: родственники, коллеги. Вот только на юбилей к первой тувинской акушерке не смогла прийти первая тувинская операционная медсестра: Марфа Андреевна Дубовская умерла буквально накануне, ей было 93 года…

Дакый-Сурун Торжу тувинцы гордятся по праву: сколько же детишек прошло через ее руки, скольким женщинам она спасла жизнь! Ее имя золотыми буквами навечно вписано в историю Республики Тыва. 

В 1967 году о Дакый-Сурун Намбыраловне написали в книге «Знаменитые женщины Тувы». В 1995 году вышел сборник «У истоков жизни», посвященный 15-летию Республиканского роддома. «Роддом начался с меня», - сказала Дакый-Сурун Торжу, и это действительно так: когда она пришла, там было всего пять коек…

В 2000 году появился великолепно изданный том «Женщины Центра Азии» – там также можно найти имя Дакый-Сурун Намбыраловны,  а еще – ее младшей дочери Галины, первой в Туве женщине-связистке с высшим образованием… 

В Туве женщину, которая перерезает пуповину ребенку, считают его второй матерью. Сколько же детей у Дакый-Сурун? Без сомнения, она – самая многодетная мать в республике!…

( 2000 год)    

Дакый-Сурун Намбыраловну Торжу похоронили 11 января 2006 года. Ей было 95 лет…